|
Четверг, 25.04.2024, 04:01
Приветствую Вас Гость
Главная » 2016 » Октябрь » 26 » Путч глазами экономиста: События августа 1991 года зафиксировали смерть советской плановой системы
09:08 Путч глазами экономиста: События августа 1991 года зафиксировали смерть советской плановой системы |
 На первый взгляд экономическая составляющая августовского путча была такой же анекдотической, как все остальные. На экономическую часть заявления ГКЧП никто не обратил внимания, никаких серьезных долгосрочных планов у них не было, а включенные в состав комитета представители экономического блока не пользовались ни влиянием, ни авторитетом. С другой стороны, августовский путч выдал "свидетельство о смерти" советской плановой экономики. Он не ухудшил ситуации: к этому моменту экономическая катастрофа, к которой страна ползла уже почти два десятилетия, вошла в острую фазу. Не привел он и к появлению новой экономической реальности: плановую экономику спасти было уже невозможно, а для появления первых полноценных институтов рыночной нужна была смена политического режима. Однако после путча стало очевидным, что советский период в экономике закончился.
КОНТЕКСТ
В августе 1991 года советская экономика находилась в свободном падении. Экономические реформы плановой экономики велись уже четыре года. (Первой существенной реформой было увеличение самостоятельности предприятий и возможность создания небольших частных фирм в 1987 году.) Однако осторожные реформы, начавшиеся поздно, после пятнадцати лет застоя, только ухудшили ситуацию. Одним из последствий частичной либерализации зарплат (предприятия получили возможность сами определять, сколько платить своим работникам) стала резко выросшая в 1989-1990 годах инфляция.
При фиксированных ценах, как это было в СССР, инфляция проявляется прежде всего в дефиците товаров: неудивительно, что к 1990 году дефицит распространился на товары первой необходимости. В 1989 году в Москве, самом благополучном городе страны, были введены карточки на табак, сахар и водку; в 1991 году были многочасовые очереди практически на все продукты, включая хлеб, яйца и молоко. Резкое повышение цен в апреле 1991 года (именно это повышение "съело сбережения" советских граждан) не помогло. Книга Егора Гайдара "Гибель империи" документирует катастрофическое ухудшение ситуации в самом конце 1980-х. В 1990 году валовый национальный продукт (ВНП) упал на 2-4 % (оценки расходятся), а в первые три месяца 1991-го - на 8 %, что соответствует показателям наиболее тяжелых кризисов в мирное время во второй половине ХХ века. Дополнительной проблемой было то, что к 1991 году население было уже порядком измучено сочетанием растущих экономических бедствий и тем, что "перестройка", вызвавшая сначала неподдельный энтузиазм граждан, продолжалась уже пятый год.
Дефицит товаров первой необходимости был только поверхностным признаком дисфункции советской экономики. Плановая экономика по необходимости опиралась на "экономическое насилие" - и граждане, и фирмы были вынуждены продавать свои товары или услуги не потому, что это им было выгодо, а подчиняясь плану. Среди множества искажений - по сравнению с тем, что было бы в экономике, если бы цены были рыночными, - основными были резко заниженные цены на все энергоносители и на сельскохозяйственную продукцию. Это делало многочисленные промышленные предприятия "прибыльными" на бумаге, хотя по рыночным ценам большая их часть была бы глубоко убыточной. Это позволяло поддерживать до поры до времени раздутый без всякой меры военно-промышленный комплекс, съедавший большую часть инвестиций и не производивший никакой полезной продукции.
В последние двадцать лет СССР эта модель экономики - с высоким уровнем инвестиций, но низкими темпами роста - поддерживалась за счет экспорта нефти и газа. И чем менее эффективной становилась модель, тем труднее было государственному аппарату ее контролировать: по некоторым подсчетам, уже в начале 1980-х в тени была почти четверть экономики. Попытки изменить структуру управления - гласность и перестройка, провозглашенные новым руководством страны в 1985-м, - только ускорили ее распад. Мотивационная часть обращения ГКЧП к народу перечисляла признаки этого распада, ничего не говоря о его реальных причинах - потому, что никто этих реальных причин не понимал.
"ПРОФЕССИОНАЛЫ"
В составе ГКЧП было четыре человека из экономического блока советского руководства - премьер-министр Валентин Павлов, бывший секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев и президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков. Появление двух последних, Стародубцева и Тизякова, в составе ГКЧП выглядело искусственно: никаким серьезным политическим влиянием ни они, ни организации, которые они представляли, не пользовались. По всей видимости, те, кто составлял список членов ГКЧП, пытались сделать так, чтобы чрезвычайный комитет выглядел настоящим правительством, в котором номинально должен быть экономический блок. Не случайно, что из трех министров (почти из ста присутствовавших), возразивших премьеру Павлову на заседании кабинета министров 19 августа, двое были "экономическими". Первый вице-премьер Совета министров СССР Владимир Щербаков так и сказал: "Определить позицию пока не могу, но таких, как Тизяков и Стародубцев, хорошо знаю - ничего полезного не жду!" Собственно, Тизяков и подвел путчистов: его малограмотный и путаный ответ на первый же вопрос на пресс-конференции 19 августа, который был переадресован ему и.о. президента Янаевым, задал тон всему мероприятию. Стародубцев выглядел еще менее адекватным - громкий смех десятков журналистов, который раздался, когда ему был задан вопрос, как он оказался в ГКЧП, только подчеркнул эту неадекватность.
Каждый из "экономистов" ГКЧП был по-своему примером советской истории успеха. Валентин Павлов, когда-то инспектор районного финансового отдела, стал премьер-министром после карьеры в Министерстве финансов. К 1991 году советский финансовый опыт уже не представлял никакой ценности - значительная часть экономики подчинялась рыночным законам. Олег Бакланов прошел путь от студента харьковского ремесленного училища до руководителя советской оборонной промышленности, главной отрасли советской экономики. Александр Тизяков, начинавший слесарем, стал директором огромного машиностроительного завода, а Василий Стародубцев из простого колхозника вырос в директора одного из самых крупных и успешных колхозов. Другими словами, и тот и другой возглавляли предприятия, которые могли существовать только в условиях советской экономики, в которой добавленная стоимость, создававшаяся, например, в добыче нефти и газа, перераспределялась в сектора, где действовали эти динозавры. Структурная неэффективность этих предприятий, неспособность быть механизмом нормального экономического развития страны была одной из причин начавшейся катастрофы. Появление этих фигур из прошлого, которое в тот момент обрушивалось на глазах, в составе ГКЧП было символичным.
ПРОГРАММА
С утра 19 августа ГКЧП успел выпустить три программных документа - заявление, обращение и постановление. Заявление было кратким сообщением о том, что власть в стране теперь принадлежит комитету, обращение - набором трескучих фраз о надвигающемся кризисе, которые к тому времени уже два года кочевали из номера в номер "советских патриотических изданий", а вот постановление содержало целый ряд экономических пунктов. Приведены они были в беспорядке - по всей видимости, "экономическая программа" была результатом какого-то полуночного "мозгового штурма". Иначе невозможно понять, почему часть пунктов (например, пункты 9 и 16) повторяли пункты из руководящих документов КПСС предыдущих десятилетий, а часть выглядели элементами популистской предвыборной программы (пункты 13 и 15), часть повторяла стандартные ежегодные мероприятия ("подготовка к зиме" в пункте 14), а часть свидетельствовала о критической ситуации ("угроза голода" в пункте 12).
Абсурда добавлял и тот факт, что часть поручений ("в двухнедельный срок завершить планирование неотложных мероприятий...") обращалась ровно к тем людям, которые и так по должности обязаны были этими вопросами заниматься. И неужели авторы текста думали, что проблемы с жильем, которые страна не могла решить несколько десятилетий, объясняются нежеланием руководства "подготовить и доложить народу реальные меры"? Можно подумать, если добавить в постановление пункт, что "реальные меры" должны быть доложены в месячный срок, то проблема решится. В то же время упоминание о "земельных участках", порядок предоставления которых всем желающим городским жителям должен был быть обнародован, согласно постановлению, в недельный срок, показывает, что его авторам хотелось как-то продемонстрировать интерес к неотложным, истинным чувствам граждан. В СССР вожделенные дачные участки распределялись по предприятиям и ведомствам; в 1991 году они стали еще более желанными из-за дефицита продовольствия.
Коротко говоря, "экономическая программа" ГКЧП предполагала одномоментное, как по мановению волшебной палочки, исчезновение всех симптомов болезни, не предлагая никаких новых рецептов. Можно себе представить гипотетический сценарий "победы ГКЧП" в августовские дни 1991 года, но меры, описанные в документах, не могли бы остановить надвигающихся проблем со снабжением крупных городов продовольствием той же осенью. Все, что можно было сделать "силовым путем" - заставить колхозников производить и продавать продукты; предприятия - прекратить повышать зарплаты, рассчитывая на субсидии из новонапечатанных денег; а бизнесменов - не использовать разницу между государственными и рыночными ценами на одни и те же товары, - уже было испробовано.
Никакой силовой ресурс и никакие жесткие меры уже не были способны справиться с останавливающимся производством и (отчасти скрытой) инфляцией. Часть "гайдаровских реформ", включая либерализацию цен и международной торговли (а значит, и валютного курса), была бы вынужденно проведена любым правительством в течение ближайшего года.
Неудивительно, что реакции граждан на "экономическую программу" ГКЧП не было вовсе. Широкая публика не увидела ничего нового, кроме очевидно несбыточных обещаний, связанных со строительством жилья и выделением земельных участков. Небольшую прослойку первых предпринимателей риторика программных документов, в которых рынок выглядел не лекарством от проблем, а основным источником болезни, могла только отпугнуть. Наконец, чиновники уже видели первые перспективы совмещения государственной службы с личным обогащением - их программа ГКЧП тоже не могла заинтересовать.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Собственно, главным итогом августовского путча 1991 года стал распад системы центральной власти - реальные рычаги управления перешли к республикам, у которых - как у РСФСР - реально действующих институтов не было. И это сделало еще более необходимыми рыночные реформы - создание новых, республиканских, органов экономического управления.
Попытка вооруженного захвата власти частью политического руководства страны, провалившаяся за три дня, не ускорила процесс экономического распада СССР, а только сделала для всех очевидным, что этот процесс уже в самом разгаре.
Константин Сонин, профессор Чикагского университета (США) и НИУ-ВШЭ (Россия)
|
|
Просмотров: 243 |
Добавил: coroter1988
| Рейтинг: 0.0/0 |
|